Простите
          меня,
              товарищ Костров^[1],
с присущей
            душевной ширью,
что часть
      на Париж отпущенных строф
на лирику
          я
            растранжирю.
Представьте:
            входит
                  красавица в зал,
в меха
      и бусы оправленная.
Я
  эту красавицу взял
                    и сказал:
– правильно сказал
              или неправильно? –
Я, товарищ, –
        из России,
знаменит в своей стране я,
я видал
        девиц красивей,
я видал
        девиц стройнее.
Девушкам
          поэты любы.
Я ж умён
        и голосист,
заговариваю зубы –
только
        слушать согласись.
Не поймать меня
                на дряни,
на прохожей
            паре чувств.
Я ж
    навек
          любовью ранен –
еле-еле волочусь.
Мне
    любовь
          не свадьбой мерить:
разлюбила –
            уплыла.
Мне, товарищ,
              в высшей мере
наплевать
          на купола.
Что ж в подробности вдаваться,
шутки бросьте-ка,
мне ж, красавица,
                не двадцать, –
тридцать…
            с хвостиком.
Любовь
      не в том,
            чтоб кипеть крутей,
не в том,
        что жгут угольями,
а в том,
    что встаёт за горами грудей
над
    волосами-джунглями.
Любить –
        это значит:
                  в глубь двора
вбежать
        и до ночи грачьей,
блестя топором,
                рубить дрова,
силой
      своей
            играючи.
Любить –
      это с простынь,
                бессонницей
                        рваных,
срываться,
          ревнуя к Копернику^[2],
его,
    a не мужа Марьи Иванны,
считая
        своим
              соперником.
Нам
    любовь
          не рай да кущи,
нам
    любовь
          гудит про то,
что опять
          в работу пущен
сердца
      выстывший мотор.
Вы
    к Москве
            порвали нить.
Годы –
      расстояние.
Как бы
      вам бы
            объяснить
это состояние?
На земле
        огней – до неба…
В синем небе
            звёзд –
                  до чёрта.
Если бы я
        поэтом не был,
я б
    стал бы
            звездочётом.
Подымает площадь шум,
экипажи движутся,
я хожу,
      стишки пишу
в записную книжицу.
Мчат
      авто
            по улице,
а не свалят наземь.
Понимают
          умницы:
человек –
          в экстазе.
Сонм видений
            и идей
полон
      до крышки.
Тут бы
        и у медведей
выросли бы крылышки.
И вот
      с какой-то
              грошовой столовой,
когда
      докипело это,
из зёва
      до звёзд
              взвивается слово
золоторождённой кометой.
Распластан
          хвост
              небесам на треть,
блестит
        и горит оперенье его,
чтоб двум влюблённым
              на звёзды смотреть
из ихней
        беседки сиреневой.
Чтоб подымать,
                и вести,
                        и влечь,
которые глазом ослабли.
Чтоб вражьи
            головы
                спиливать с плеч
хвостатой
          сияющей саблей.
Себя
    до последнего стука в груди,
как на свидание,
              простаивая,
прислушиваюсь:
              любовь загудит –
человеческая,
            простая.
Ураган,
        огонь,
              вода
подступают в ропоте.
Кто
    сумеет совладать?
Можете?
        Попробуйте…

1928

1. Костров Тарас (псевдоним А.С. Мартыновского, 1901–1930) – критик и публицист. Редактор газеты «Комсомольская правда». В 1928 г. был одновременно редактором журнала «Молодая гвардия».

2. Коперник Николай (1473–1543) – великий польский астроном, объяснивший строение солнечной системы.